Тайна Ретта Батлера - Страница 26

Ведь в самом деле, я же Рэтт Батлер, и я не желаю жить так, как живут все эти горожане. Я не хочу торговать хлопком, встречать и провожать суда, грузить их, выписывать купчие, считать деньги.

Мне все это не нравится.

А что же я люблю? — Рэтт Батлер задумался и опустился в старое кожаное кресло, которое ему досталось в наследство от дяди. — Вот он бы меня понял, ведь он был таким же, как я, и о нем рассказывали всякую всячину, обвиняли во всевозможных грехах, даже обвиняли в убийствах.

А дядя на все это смотрел свысока, он жил так, как ему нравилось. Может быть в моих жилах течет его кровь, а не кровь моего отца? Может быть мне передался его характер, передалась его безудержная удаль и жажда свободы?

Ну что ж, наверное мне придется начинать с того же, с чего начал он».

Рэтт Батлер погладил старую толстую кожу, которой было обито кресло и ему почудилось, что сейчас рядом с ним в этом домике находится его дядя…

Рэтту Батлеру почудилось, что пожилой мужчина положил свои крепкие руки ему на плечи и тихо произнес: «Рэтт, уходи из этого Чарльстона, возьми револьвер, садись на свою лошадь — скачи куда-нибудь подальше от этого места и попробуй стать самим собой. Попробуй стать истинным Рэттом Батлером, таким, каким ты был задуман на небесах, выполни все, что тебе предначертано, исполни все свои желания, отдайся радости жизни, насладись ею…

И может быть, потом ты вернешься в этот Чарльстон победителем, и о тебе будут говорить уже совсем другое. Все забудут, каким ты был когда-то, все будут говорить о том, какой ты сейчас, какой ты известный и сильный мужчина».

И Рэтт Батлер понял, что ему действительно надо как можно скорее убраться из Чарльстона и поменять образ жизни.

Он быстро принялся перебирать свои вещи.

— Так, револьверы, шляпа, сапоги со шпорами, кинжал… Что еще взять?

Рэтт Батлер поднял тяжелую бутыль с виски, быстро выдернул пробку и налил себе половину стакана.

«Ведь мне нравится совсем другая жизнь, к черту всех их, к черту всех жителей Чарльстона и их скучные разговоры, балы, к черту всех этих недоступных чопорных девиц, которые мечтают только о том, чтобы как можно скорее выйти замуж.

Я хочу свежего ветра, жаркого солнца, я хочу мчаться, подстегивая лошадь, все быстрее и быстрее, как можно дальше от Чарльстона».

Рэтт Батлер пересчитал деньги, выигранные накануне у старого Паркинсона, и самодовольно ухмыльнулся:

«Ну что ж, вчера удача была со мной, сегодня тоже. Возможно, она будет со мной всегда, так что — в путь».

— В путь! В путь! — выкрикнул он, выходя на крыльцо и подставляя голову горячим лучам солнца.

Высоко в небе висел ястреб. Он делал один медленный круг за другим, и Рэтт долго следил за полетом этой сильной птицы, за взмахами ее крыльев.

Казалось, ястреб висит прямо над Рэттом Батлером.

«Ведь я такой же, как эта птица, такой же ненасытный к жизни, такой же хищный, стремительный. Да, я тоже должен парить, а не прозябать в этом проклятом Чарльстоне».

— Я — ястреб! — выкрикнул в небо Рэтт Батлер и положил руку на рукоятку револьвера.

ГЛАВА 4

День выдался на редкость знойным. Особенно жарко стало в полдень, когда солнечные лучи начали падать отвесно на дорогу.

Ехать было очень трудно.

В довершение всего, Рэтт Батлер, который выехал из дому с головной болью, с каждым часом чувствовал себя все хуже и хуже.

Время от времени он доставал из кармана тяжелые золотые часы, выигранные у мистера Паркинсона, открывал крышку и смотрел на белый эмалевый циферблат. Стрелки, казалось, замерли на месте и совершенно не хотели двигаться вперед.

— Чертовщина какая-то, — сказал Рэтт, вытирая вспотевшее лицо.

Он поднял голову и посмотрел на ярко-золотой солнечный диск. Лучи солнца били ему прямо в лицо. Он недовольно зажмурился и надвинул шляпу на самые глаза.

Но несмотря на изнурительную жару, у младшего Батлера дважды повторился приступ сильнейшего озноба, который сменялся приступами жажды. Эти приступы сопровождались судорогами.

И Рэтт Батлер никак не мог понять причину своего недомогания.

«Наверное это из-за того, что я почти всю ночь не спал. А потом эта чертова дуэль, этот разговор с отцом. Вообще…»

Ему казалось, что все, с кем он встречался в последнее время, решили извести его.

Он сделал бы привал задолго до наступления ночи, но остановиться было негде.

Первую половину дня дорога шла по густо населенным местам, где было расположено много плантаций и встречались поместья.

Но тогда Рэтт Батлер еще не чувствовал себя так плохо и не хотел отдыхать. Он то и дело пришпоривал лошадь и гнал ее вперед, правда, дважды останавливался, чтобы пополнить запасы воды.

Но сколько он ни пил холодную воду, жажда не унималась. По-настоящему плохо ему стало к вечеру, но теперь он ехал по глухой части Джорджии, где на много миль не было ни одного жилья.

Бескрайние плантации расстилались вокруг.

Ближе всего была большая плантация, носившая название «Великая равнина».

Там Рэтт Батлер мог рассчитывать на самый радушный прием, ибо хозяин плантации не только славился своим гостеприимством, но и был личным другом отца.

Рэтт с самого начала собирался переночевать в «Великой равнине». Не желая отступать от намеченного плана, он продолжал путь, несмотря на то, что еле держался в седле.

Время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть и набраться сил.

«Что же это со мной такое творится? Никогда раньше подобного не случалось. Я мог по несколько суток скакать верхом — и чувствовал себя превосходно. Может быть, я серьезно заболел и напрасно выбрался из города?! Может быть, мне нужно было отлежаться, выздороветь, набраться сил и только потом двигаться в путь. Но нет, отец был непримирим. А я не мог ослушаться его».